America’s neuroscience initiative Mind-expanding
| AFTER much trailing, the reality is out. On April 2nd President Barack Obama announced that America’s government will back a project intended to unlock the mysteries of the human brain. It was, according to the trails, to have been known as the Brain Activity Map. But someone clearly spotted that BAM, as an acronym, is a hostage to fortune and the project is now to be known as the Brain Research through Advancing Innovative Neurotechnologies initiative. By what is no doubt a complete coincidence, that spells “BRAIN”. | То, о чем так долго говорили большевики, наконец-то свершилось! (после продолжительной тянучки кота за хвост). 2 апреля Барак Обама заявил, что Американское правительство вернется к проекту, посвященному разгадкам тайн человеческого мозга. По отзывам, он более известен, как Карта Мозговой Активности. Однако кто-то четко подметил, что КМА1 , в качестве акронима, выглядит, как будто кто-то собирается заниматься этим очень долго2 , и проект сейчас более известен как «Исследование Мозга посредством Американской Прогрессивной Инновационной Нейротехнологической инициативы». Что, без сомнения, является точным совпадением и произносится, как «МОЗГ». |
| The crucial part of the initiative—the bit everyone had been waiting to hear—is the money. Mr Obama will ask Congress, in the budget he submits on April 10th, to approve $100m for its first year of operation. That is a small amount, compared with the $5.5 billion spent each year on neuroscience by America’s National Institutes of Health (NIH). But it is more, even adjusted for inflation, than the $28m spent on the Human Genome Project in its first year. | Ключевая сторона инициативы, которую совсем немногие ожидали к этому моменту услышать – финансирование. В бюджете, который Обама представит Конгрессу 10 апреля, он попросит Сенат (Конгресс) одобрить расходование в размере 100 млн. долл. в первый год осуществления инициативы. Это небольшой объем, сравнивая с 5,5 млрд. долл., которые каждый год тратят Национальные Институты Здравоохранения (НИЗ) США. Но это больше, даже с поправкой на инфляцию, чем 28 млн. долл., потраченных на Проект Расшифровки Человеческого Генома в год начала осуществления этого проекта. |
| Comparisons with the genome project are inevitable, but misleading. That operation had an objective that was both clear and finite. The size of the human genome was already known in 1990, when the project began. It was just a question of working out the order of the chemical bases in which the message of the genes is written. The approach was known, too: break multiple copies of the genome up into random small pieces; sequence the individual pieces; then use a computer to work out, from the overlaps between those small sequences, how the whole thing fits together. Though doing that with the technology of 1990 would have taken centuries, if not millennia, it was possible in principle from the beginning. | Сравнения с проектом по расшифровке генома неизбежны, но в некоторой степени вводят в заблуждение. То исследование имело цель, которая была четкой и ясной. Размер человеческого генома был уже известен в 1990 году, когда проект стартовал. Проблема была лишь в определении порядка химических оснований, которыми была записана информация о генах. Метод был также известен: раздробить размноженные копии генного материала на мелкие куски произвольного размера; определить последовательность в каждом кусочке; а затем использовать компьютер для обработки информации о том, как отдельные последовательности накладываются друг друга и как они стыкуются вместе. Несмотря на то, что проведение подобного анализа на базе технологий 1990 года могло занять столетия, если даже не тысячелетия, он в принципе был возможен к началу проекта. |
| BRAIN is different. First, no one knows what success will look like. If the researchers get really lucky, they might stumble across the secret of consciousness and thus answer one of the biggest questions of all. Or they might work out, by seeing how large networks of nerve cells process information, how to build computers in different and better ways. They may reveal the details of how brains learn things. They could explain the mechanisms of currently mysterious conditions such as schizophrenia and autism, which seem to originate in the ways nerve cells are connected. And they might come to understand dementias, such as Alzheimer’s disease, that threaten to cripple both many elderly people and the budgets of rich countries, whose populations are ageing rapidly. But none of this will happen with anything that looks remotely like an existing tool—for if the tools existed, then neuroscientists would be using them already. It is thus the “I” and the “N” of the acronym that are the crucial letters. For the initiative’s researchers will have to invent most of the tools they use from scratch. | Проект МОЗГ совершенно отличается от геномного. Во-первых, никто не знает, что нас ждет в случае успеха. Если исследователям по-настоящему повезет, то они смогут случайно натолкнуться на секрет сознания, что позволит ответить на один из самых важных вопросов существования. Или они смогут, наблюдая за тем, как громадные сети нервных клеток обрабатывают информацию, разработать другие и, может даже лучшие, типы архитектур для компьютеров. Возможно, они раскроют детали того, как мозг учится новым вещам в таком аспекте, который позволит пролить свет на процесс обучения. Они смогли объяснить механизмы странных состояний, таких как шизофрения и аутизм, которые, похоже, объясняются различиями в связях между отдельными нервными клетками. И, возможно, они смогут прийти к пониманию таких расстройств, как например синдром Альцгеймера, который угрожает как многим старикам, так и бюджетам развитых стран, население которых стремительно стареет. Но ничего из этого невозможно добиться существующими инструментами, т.к., если бы такие инструменты существовали, ученые их уже бы применили. Поэтому буквы “I” и “N” аббревиатуры являются ключевыми для исследователей, которым придется изобретать большую часть инструментов, которые |
| To that end, the NIH has assembled a committee of 15 of America’s best neuroscientists, chaired jointly by Cori Bargmann of Rockefeller University, in New York, and William Newsome of Stanford University, in California. It will be this committee’s job to work out the milestones by which the project’s success can be judged. | С этой целью НИЗ собрали комитет из 15 крупнейших и известных ученых, связанных с нейронаукой, возглавляемый совместно Кори Бэргманом из Рокфеллерского Университета (Нью-Йорк) и Вильямом Ньюсомом из Стэнфордского Университета (Калифорния). Комитет будет работать над выработкой ориентиров, по которым можно будет судить об успешности проекта. |
| The work itself will be spread around several institutions, for everyone has different skills, and everyone would like part of the pie. The NIH will take the lead, but the National Science Foundation and the Defence Advanced Research Projects Agency will follow close behind. | Сама работа будет распределена между несколькими институтами, каждый из которых обладает квалификацией в собственной области и получит свою часть исследований. Сами НИЗ будут направлять ход работы, но Национальный Научный Фонд и Агентство по Перспективным Оборонным Научно-Техническим Разработкам тоже будут неустанно бдить за их деятельностью. |
| Nor will the American taxpayer pick up the whole tab. Four private institutes will also contribute both expertise and dollars: the Allen Institute for Brain Science, in Seattle (which has been working on gene expression in brains); the Howard Hughes Medical Institute (whose Janelia Farm campus in Virginia is attempting to map the brains of fruit flies); the Kavli Foundation (a body that pays for a lot of existing neuroscience, and also nanotechnology that might help in the design of tools that can probe the brain); and the Salk Institute, in La Jolla, California (where people are looking at, among other things, how genes that jump around inside nerve cells affect brain development). | За удовольствие заплатят не только американские налогоплательщики. Четыре частных фонда также внесут вклад, как своими техническими возможностями, так и деньгами: Медицинский Институт Говарда Хью (чей Janelia Farm campus в настоящее время пытается сделать карту мозга плодовой мушки дрозофилы); Фонд Кавли (тратит деньги на большую часть сегодняшних исследований по нейронауке, а также на нанотехнологии, которые могут помочь в проектировке инструментов для зондирования мозга); и Институт Солка (где помимо других вещей, люди наблюдают за тем, как гены, прыгающие внутри нервных клеток, влияют на развитие мозга). |
| Starting small—or smallish—has one advantage. If the new technologies do not turn up, the plug can be pulled without too many recriminations. If the initiative does work, though, it could become one of the most exciting pieces of science around. It is a cliche to say so, but watch this space. | Начиная с небольшого (или, по крайней мере, малого) объема работ, мы получаем некоторое преимущество. Если новые технологии не разовьются, вилку вынут из розетки без слишком больших обвинений. Если же инициатива сработает, она может стать одним из самых захватывающих уголков науки. Говоря избитыми фразами, «поживем – увидим».3 |
1 КМА – Курская Магнитная Аномалия – крупнейшее в России (второе в мире) месторождение железных руд, а также крупнейшая в мире магнитная аномалия.
2 I tried to find the proper phrase in Russian, but what I mean here is that enormous huge iron source will be worked out for a long time.
3 Another variant – «Будущее покажет» or «Пусть всё идет своим чередом».
2 I tried to find the proper phrase in Russian, but what I mean here is that enormous huge iron source will be worked out for a long time.
3 Another variant – «Будущее покажет» or «Пусть всё идет своим чередом».
